Прохладная нынче Троица,
и холоден века край.
Красой на три дня покроется
шиповника колкий рай.
Тоска о минувшем времени, 
невидимый миру плач –
какого ты роду-племени
не спросит ночной палач.

Не спросит судьба родителей,
какое дитя им дать.
Всё горче теперь, всё мнительней
гляжу на отца и мать.
Мне истины той не вымолвить, 
которая им нужна,
и ни для кого не вымолить
земного незлого сна.

А чадо моё пшеничное, 
которое в сердце нёс,
давно про своё, девичье,
по-своему морщит нос...
Шепчу я: «А вдруг устроится! –
Мы с ниткою свяжем нить.
И станем друг другу на Троицу
в июньский звонок звонить...»