Был сумасшедший день весенний
в конце глухого ноября –
живое диво воскресенья,
святая блажь календаря.
Стал Атлантидой город ржавый –
во все концы, до дна видна,
как наводнение, дрожала
весна, теплынь, голубизна.
И словно звездолёт «Аполло»,
над дрожью обнажённых крон
 
витала ересь и крамола
об обратимости времён.
Когда же сумерки слетели,
и рано потемнела высь,
весь этот день мы так жалели,
как будто уходила жизнь.
Но длили магию над крышей
ресницы грешницы-звезды –
и взвыли полночью бесстыжей,
в замызганной дворовой нише,
апрелем пьяные коты…