Сверчок воскрес, восстал ли Предводитель,
но что-то над собой я ощутил,
влетевшее в стеснённую обитель
на властном и широком взмахе крыл.

Зима ли росомашья виновата,
едва не заломавшая меня
среди холмов, где вековухи-хаты
покорно слепнут и не ждут огня?

Но сам с собой почти готов я сжиться,
сыграться с неприкаянностью дней,
как ветер в проводах, звеня. Как птица,
дурачась: «динь» – короче,
«длинь» – длинней…