Мне не прийти к тому, о чём радел, –
ни в многокнижье, ни в четверостишье.
Предел – внутри самих вещей. Предел –
неразличим. На пса похожий нищий

приплюснут так же, как волчара-царь
с кровавыми химерами в надбровье...
А я – всего лишь певчий, пономарь,
поведенный на невозможном слове.

Когда бы не врождённый к речи слух,
я вряд ли жил бы, абсолютный неслух.
И кто ж опять пешком, на верных двух,
идёт, храня семь вер – в губах и чреслах?

По грудь в грязи навязанных примет,
просохну – и судьбу благодарю я
за луч в бойнице казематных лет,
за птиц, будивших поутру не всуе...

Шукай, глупец, магический кристалл,
ищи-свищи средь сущностей облезлых!
Но, чу! Родимый голос вновь достал:
«Ох, чадушко! Ну, до чего же – неслух...»