Волчище, друже с русыми усами,
с фамильными овражными глазами!
Скрипичный ключ носил ты в кулаке,
дабы движенье нот проистекало
из логова, из времени провала,
из цикла нулевого на песке.

Певун, игрун с гитарою, любимец
спортсменок смуглых ­– на два дня счастливиц –
ты мог звучать как нищий и как принц.
Кто смел бы думать, шахматист успешный,
что так необязательно-поспешно
турнир твой обратится в гибель-блиц?

Соратник ли, каникульный приятель?
Лишь время, неподкупный дознаватель,
все пункты взыщет, подпись и печать.
Но я – не Хронос. Проще и теплее
моих рукопожатий эпопея,
и не устал я до сих пор прощать...

Зевок в дебюте, в эндшпиле ошибка.
Портвейн «Агдам» и сигареты «Шипка»
не станут извиняться за подвох.
А русый волк поёт о талисмане
хранительном и о сирень-тумане,
поёт о камне на кресте дорог...

И мне всё виден жаркий корт таврийский, 
луч Радонежский, отсвет Мирликийский, –
лет двадцать-двадцать пять тому назад.
Ни ты, ни я предать уже не в силах –
на пристанях, на росстанях, в могилах –
ни песню-юность, ни Кучук-Ламбат...