Приап, взметнув тугонабухший фаллос,
стращает воров и об урожае
плодов заботится. Се – более, чем малость.
Се – пыл оруженесца не заржавел!

По всей Элладе, в вертограде каждом,
из грушевого дерева воссоздан,
Приап противится бесплодию и кражам,
отважный мускул предъявляя звёздам.

Он – сущий эллин. Чуют пантеоны
возвышенных божеств и не столь рослых, –
ундины-нимфы, фавны-козлетоны, –
как свеж в его ноздрях эгейский воздух.

Воздел Приап аттическое благо,
очеловеченный, разнорабочий идол…
Однажды в полдень в охрах Аю-Дага,
там, где крепчает винограда влага, –
клянусь Приамом! – я Приапа видел…