Крепись, моя бродяжья сила, – 
не пить, не петь мне без тебя. 
Спасибо, что меня хранила, 
неведомо за что любя, 
на всех путях. Крепись, сестрица: 
в руке - трофейный ятаган, 
лазурный крестик у ключицы 
и перевитый змейкой стан. 

Вот так и Тырново обвито 
змеёй смарагдовой реки. 
Искрит его ущелий мыто: 
и римской бронзы пятаки, 
и пять веков казны турецкой... 
Над сменой принципов и вех 
вселенской волей веет грецкий 
широколиственный орех. 

Белеют вертикали-скалы, 
мчит по излучинам поток. 
И генерал Гурко устало 
у камня на траву прилёг. 
Его фамилия, вестимо, – 
примета царского хохла... 
Всё мимо Божьей воли, мимо 
свободы – вечность унесла. 

Остались дикие ущелья 
и хаток лепка-лепота, 
Великотырновское зелье – 
азы молитвы и поста. 
Всё поле маков-фесок алых 
янтарной Янтрой снесено. 
И зреет на отвесных скалах 
каких-то новых войн вино.