В который раз, фантасты революций, 
похмелье нас ухватит за кадык, 
и вёрткий, в макияже власти, фрик 
из опций нащипает самый куцый, 

беспомощный набор увёрток, схем, 
законов, неуклонных, словно дышло. 
Как было прежде, так и снова вышло: 
так бес поганит жертвенный эдем, 

так лодка, где убитые герои, 
расстрелянные в двадцать, грозно спят, 
повёрнута рукой измены вспять. 
В Иуде и Шумер шумит, и Троя. 

И точит жар Шекспирова зола, 
где Лир-отец в бесчестии мятётся. 
А мародёрство богдыхану зла 
зачтётся ли? Предвижу – не зачтётся. 

В тринадцатом витке – хлопок крыла. 
Была ль планета? Помнится, была...