Зеленоглазо-сторожкие звери 
зыркнут сквозь плетиво мокрых ветвей. 
Летней невесты оплачет потерю 
ливень-ноябрь из-под синих бровей. 
Самой последней отрадою лисам 
в логово юркнет комочек тепла. 
А кто родился под небом безлицым, 
машет авоськой – была, не была. 
Снова под дверь мне предзимние письма 
тычутся: бланки, обманки-счета... 

Вдоль окаянности-сюрреализма 
брызжет сусалью свинчатка креста. 
Здешней промозглой порой воробьиной, 
дрянь-карандашик зажав в кулаке, 
первым и канет мечтатель мякинный 
в мокрую яму в посадке-леске. 
А оловянного времени кореш, – 
с глоткой, лужённою не по уму, – 
Спасу прокаркает, прочего промеж: 
«Батя, не брат я, в натуре, не сторож 
чижику-пыжику, слышь, Твоему!»