Расплачусь обмельчавшей сотнею за атласную красную нить, чтоб свежее, чтоб искромётнее спозаранку узор сочинить.
Да ещё забубённой, буйною – в рыжем пыжике – расплачусь, раз ни в ту, ни в другую унию по всем признакам не вмещусь.
Знал ведь, знал – говорила матушка: «Не пиши, беленой не дыши!» Но всё пелось – из губ, из радужки, из живого тепла души...
Расплачусь по морозному векселю и по чуйке ли, по прямой, по кривому ли шляху-вензелю – Бог не выдаст! – вернусь домой
в то гнездо, где птенец индиговый, – мальчик нынешний или тот, – у окна размечтался с книгою, обнадёжен высотной лигою... Но и это, и это пройдёт.
|