И вещий вид на Демерджи открылся
с высотного откоса, с перевала:
вся в клочьях туч, вся в розовом закате
на добрых-верных-надцать километров
раскинулась престольная гора –
державный зверь в имперских звёздах камня,
в надколах-клиньях – шум-шумера притча,
миф, облачённый в кованый базальт,
единорог, грифон, химера, сфинкс…
Есть повод позабыть реальность-кикс,
вливая синь вселенского дыханья
в сквозной пролом, в отдушину груди!
Долина – в глубине и впереди.
Мощь окоёма – та же, что при хане,
сармате, тавре, скифе-колпаке.
В просторе позднем – власть и обаянье.
Вдохну – и вновь готов, при угольке,
не проскулить – прокукарекать зиму.
Затем и снится посох пилигриму,
что путь – верней, чем полис на песке…
Вдохну – и сраму, Господи, не иму!