Золотая, с чёрным чепраком, чёртовою дюжиной ребяток ощенилась. Сучьим молоком чмокают. И мир их – слеп и сладок. Ладно, Лада, густопсовый лад на дворе – Совок и непогода. Зыря в гущу козлищ и ягнят, щурит глаз партийных сук порода.
Что со мной по-сталински отец строг-суров, что с Ладой. А – заботлив. И к ноябрьской дате холодец сварит мама – раз, второй за год ли... Дом прокурен «Примой»-табаком. Вымя мнёт орава собачаток. Во всё горло сватает обком трудодню маисовый початок
и всей глоткой славит честь и ум, там, «где их и близко не стояло»... И вползут мутант и кума кум в заправилы нынешнего бала. Что же, Лада, осень под седлом, золоты тех дней твоих повадки? Там, где за Обломовым – облом, где скулит чуть слышно отчий дом над кривым обрывом правды-матки...
|