Полон воздух лилий нежно-рыжих, 
выплесков июльских лепестков. 
Снова эта лёгкость – отсвет книжек, 
отголоски белок и свистков...

Чета щеглов, два братца Мандельштама, 
звенят с утра, колышут провода. 
Над вечной глиной грешника Адама 
восходит дня святая простота...

Кормою к алтарю, к распятью левым бортом 
поставят гроб-челнок, космический баркас. 
И в храме отпоют напутствием негордым 
тебя, кто лишь вчера светил вселенством глаз...

«Лес вырубали» – и плакал поэт 
Так же вот маешься майской грозою. –
Ливни, темнея шершавой кирзою, 
наземь сбивают каштановый цвет...

Ом, Оум – 
Так вдохнул санскрит в латынь 
оmnia – «всё мое, носимое со мною»…

Мой львёнок, цвет золотогривый, 
дыханье августовских дней, 
где полдни спелы, словно сливы, 
где щедрость мира всё ясней!..

В высоту, в нирвану вдохновенья 
отпусти все сущности свои, 
ибо длят бессмертней жизни пенье 
чуткие сверхтонкие слои...

Христос въезжал на фетровом ослёнке 
в золотоверхий град Ершалаим, 
и пели ветки пальмовые звонко 
над ним, тигровооким, молодым...

«Патагония де Чили»! – 
Зельем рдяным и густым 
все печали мы лечили, 
друг, попутчик, пилигрим...

И вот, когда опять июнь настанет, 
качнусь на юг, как Дон, Днипро и Волга, 
как пёстрая ватага казаков 
с варяжскими бунчужными чубами, 
с клеймёнными ворожьей сталью лбами, 
с пурпурными хвостами бунчуков...