Христос въезжал на фетровом ослёнке 
в золотоверхий град Ершалаим, 
и пели ветки пальмовые звонко 
над ним, тигровооким, молодым. 
То дети, веер зелени вздымая, 
живили воздух над его челом. 
И обмирало сердце, вспоминая: 
«Авессалом, Давид, Авессалом...» 

И вот прошло две тысячи подлунных 
необратимых зим, жестоких лет. 
И, что б ни взялся ты сыграть на струнах, 
а выстраданней нот в клавире нет, 
чем ослик тот, апрельский привкус чуда, 
чем запах вербных веток у лица, 
и свет тревожный, бьющий отовсюду, – 
вселенский взор всевластного Отца...