Сентябрь в Тавриде. Смоквы пожелтели,
лиловыми медами налились.
Как отразились в каплевидном теле
Эдема высь и Палестины близь!..

Правитель Цепеш в замке Тырговишты
макает в миску с кровью пайку хлеба.
И воют с кольев хрипло: «Да взгляни ж ты
на злую землю, Вседержитель неба!»...

Ценя лауреатов-стихотворцев,
нобелиатов и иных достойных,
я всё таки инстинктом выбираю,
к кому из них навстречу мне спешить...

Летунья-дочь,
ты мчишься в Крумлов смело,
а мне и не угнаться за тобой...

Ещё вчера тебя я угощал
печёным вепрем и моравским пивом
в подвале златопражском «Астрогал»
с аккордеоном, словно тигр, игривым...

Раскрою вновь тетрадь – как быстро время мчится!
Уже который год засохшие цветы
томятся меж страниц... Но вновь все дни, все лица,
всю Малагу, душа, вернуть захочешь ты...

Хорватия – Икар без головы.
Таков на карте странный её абрис.
Когда-то каждый день листал я атлас,
а ныне – лишь по праздникам, увы...

Вслед голодная кошка мяучит.
Чем тебе, египтянка, помочь?
И меня ведь снедает и мучит
неуёмностью порча из порч...

Почти неслышный дождь пошёл,
шурша по кронам летней ночи,
задумчивый мотив завёл,
составленный из многоточий...

Каждый день приносит вызов новый,
новый зной хватает за грудки:
«Ты всё тот же отрок непутёвый,
ливню подставляющий виски?»...