Отгремела гроза, и до одури липы запахли.
Снова Троицы дух снизошёл на апостольский круг.
Снова каплют с ветвей послеливневой свежести капли –
то ли высверки слёз, то ли дробных минут перестук...

Замёрз, обнищал и в сугробе оглох
февральский потрёпанный чертополох.
Овражное семя, разбойный цветок,
колючей, кусачей материи клок...

Мелькают сани-невелички,
и свет под конусом-тарелкой
дрожит...

Скажешь, к примеру, «кис-кис» –
ротик, ленивый и розовый,
«мяу» гнусавит в ответ...

На зубок бы хрустящей зимы –
чарку снега, горбушку мороза!
Вылетай, снегирёк, из тюрьмы,
роза дыма, рябиновки доза!..

Гарик Целовальников – как Оскар Уайльд. 
Светятся на выкате-вылупе глаза. 
Помнится, на велике, третьеклассник-чайльд, 
нездоровой местности первенцы-друзья...

Дон Педро, повелитель Бурхассота,
с террасы озирает Burjаssot,
чьи переулки, как прищур сексота...

13-й век, Золотая Орда,
осколок майолики, дзынь-ерунда
из почвы Эски Кыырыма...