Пора понять: герой почти убит
попыткой смысла, слабостью вульгарной.
Недаром псина-ветер норовит
прижаться к рельсам станции товарной.
Среди осколков винного стекла
и натюрмортов из ошмётков дряни
усни, поскольку так и жизнь прошла –
вдоль мусорных влачась напластований.

Накормит на ночь дымом товарняк
на Павелецкой и на Балашовке.
Хранитель рощи умер, а сосняк
реликтовый был срублен по дешёвке.
Едва ли различишь добро и зло
на фоне водокачки станционной.
Уж, если что от шпал и отвело,
так это неприятье – и зело –
толстовской Анны и стенаний в тон ей…