Каждый изломан, шарадою скручен –
вроде тебя.
Нету путей вдоль извилин, излучин,
и лишь любя,
самым последним порывом, посылом,
рвёшься успеть
к заводям незабываемо милым,
дабы их сеть –
 
ивовых гибко-девических веток –
пела своё,
чтоб зимородок, смарагдово-меток,
птица-копьё,
бил бы в пике в серебрянку уклейки,
шёл в вертикаль...
Старость нищает, и яркой копейки,
бронзовой, жаль –
 
той, что сверкнула и канула в воды
с медью крючка,
под феерический веер удода,
с пеньем смычка,
с былкой полыни, с игруньей-кобылкой
там, где зверьё, –
тролли, в обносках, но в щедрости пылкой, –
пилят сушняк насекомою пилкой,
варят над золотоносною жилкой
счастье твоё...