Как дела твои, Алупка? Я любил тебя когда-то, 
хоть Гурзуфу мимоходом больше виршей посвятил. 
Так ли всё живёшь, голубка,- неухожена, примята 
сонным модусом вивенди, хаосом случайных сил? 
Слышал я, ты всё рифмуешь домотканные куплеты? 
Я и сам ценю всё так же пару тёртых чудаков, 
двух своих дружбанов сивых, что проводят с ямбом лето 
средь твоих дворцов и хижин, средь ларьков твоих, лотков.- 
Всё средь харьковских муралов, на затоптанной леваде, 
до сих пор не сданный чудом в исторический музей, 

водку любит, воду мутит собутыльник мой Аркадий, 
а в халупке под Алупкой трезво мыслит Алексей. 
Жаль, что ты не помнишь имя той, без рифмы. И не надо - 
всё равно уже полвека вечно юные глаза 
греют душу мне, смывая муть и копоть лаской взгляда... 
Как там твой сентябрь, Алупка, - море, охра, бирюза? 
Может быть, ещё приеду. А скорее - издалёка 
потреплю по холкам-гривам каменных озябших львов. 
Время - зверь холоднокровный, память же - тепло без срока. 
Вытирает осень слёзы мехом рыжих рукавов.