Новак Джокович, рыцарь бэкхенда, 
говорит на семи языках. 
Чую сербского нрава крещендо, 
тигра грацию, ястреба взмах. 
Так и Дучич с кудесником Теслой 
над Атлантикой властно парят, 
так струят обновление в чресла 
Нови Сад, Нови Герцог, Белград. 

Так и хордой смарагдовой Котор, 
тектонической бездны разлом, – 
некий очень глубинный декодер 
меж твоим и моим языком. 
Пой по-сербски про Ярое море, 
я ж, на русском храня Перворусь, 
по-днепровски «співаю лавсторі» 
и сплетения струн не страшусь. 

Как врывался я в юные чащи, 
как тенистые корты любил! 
Низкий мяч, даже самый пропащий, 
изо всех выцарапывал сил. 
И доднесь, – мят и бит, но стожилен, – 
я, как Новак-юнак, не сдаюсь, 
ибо голос мой эхом обилен, 
ибо светится в нём Перворусь. 

Бледный червь напрягает объятья, 
щерит Голем насильничий рот. 
Но спаситесь любовию, братья, – 
и незыблемость смысла придёт. 
Новак Джокович – джокер в колоде 
всеславянской, на вылет, игры... 
Семь наречий у Господа в моде. 
И цветны сны-псалмы на природе, 
у подножья Печерской горы.