Ду ю спик ли инглиш? – С одышкой дую,
что-то ветра в холстине-парусе мало.
Приласкал бы Англию, моль седую,
да вино в баклажке шалить устало...
Ду ю спик ли рашен? – О йес, дурашен!
С этим я родился и сгину с тем же.
Ветер сносит крыши с домов без башен
и, швырнув до Темзы, уносит в Тежу.

Бормочу своё языком древесным,
то крушинным словом, а то кленовым.
А боднусь ли с дубом – неинтересно
ни с плотвой-уклейкой, ни с вялым клёвом.
Языком дворняжьим лизну, шершавым,
свеже-красной марки липучку-спинку
и письмо с любовью, со словом-«лавом»
отослав на остров, пущу пластинку,

где хитрюга Леннон и жук Маккартни
о герлАх стенают настолько страстно,
что любому ясно: склоняясь к карте,
держит руль Британия самовластно!
Три часа – до Темзы по небу, в итоге. 
Проблеснёт на спуске речная дельта. 
Потемнеют поздних лугов чертоги,
вспыхнут белым в сумраке единороги –
скакуны с зелёною кровью кельта…