Эта дружина стрижей  полнозвучного лета, –
смело-размашистых дуг перезвон-перелёт, –
необратимой утратою давнего света,
нежностью гибельной снова за сердце берёт.
Спринтер щербатой дорожки, мечтатель-тинейджер
то в обертоне звучал, то опять на нуле…
Но не без умысла, прямосмотрящий Диспетчер,
грифелем Ты прочертил мне пунктир по земле.

И не без замысла, пристальный мой Рисовальщик,
детскому пылу доверил Ты карандаши.
«Авель, – позвал Ты тогда – неприкаянный мальчик,
быть тебе пленником нашей с тобою души!
Быть тебе впредь должником, до последнего срока,
мыслящих губ, по любви поцелованных уст…»
Чёрный кобель ковылял вдоль стены кривобоко,
в сумерках, – в воздухе, цвета лимонного сока,-
белой часовней светился шиповника куст.