Подлунный лён и подлинные свитки 
давно не окликаемых стихов. 
Но кто-то прочитал. Промок до нитки. 
Набухли деревянные калитки. 
Вослед дождю спиральные улитки 
легки во отпущение грехов. 

Молочные скорлупы виноградниц, 
пугливые кисельные рога. 
О, перламутры коктебельских странниц! 
Селение разгулом урок-пьяниц 
гремит, и, как накуренный афганец, 
«бар-бар» бормочут эти берега. 

А заполночь – истошны вопли: или 
хребет сломали, душу загубили, 
или всего-то упились презло... 
Сон не идёт, и съёжились цикады. 
Двуногое хрипит и блеет стадо 
до той поры, пока не рассвело... 

Но мирным утром клин травы исчерчен 
улитками. Кефали косяком 
обходят мол, чей абрис чуть увечен. 
И бурым йодом свежий бриз наперчен, 
и мальчик, тонкоплеч и безупречен, 
спираль рисует ревностным мелком.