Жалеет, жалит. Вновь не узнаёт 
враждебно-близоруко пяля зенки.
Жизнь движется: то два часа – полёт,
то век – ползком, сдирая в кровь коленки.

Забудешь ли? ­– Летучим стригуном
сигал ты через радуги, овраги
с разгона. Ну, и что теперь-потом?
Безрыбье долгой и дырявой саги...

Бесстыдно арифметика проста.
Сучком в глазу – крючки чистописанья.
Двукрылие соснового креста
жжёт скипидаром две ноздри заранье.

Поверишь ли? Спасает тот кураж, –
в мажорном позвонке и под лопаткой, –
с которым ты овражный свой пейзаж
опять вдыхаешь, как наркоз над ваткой.

Жалеет, жалит. Летний день губя,
за грош добыв, задаром отдавая,
играет жизнь в себя.
И чуть в тебя.
Красивая, размашисто живая!