На блюде сиенской лазури
подсолнух, пылая, расцвёл –
свояченник солнечной бури,
Ярило, мечтатель-хохол.

И, с отблеском сини на шлеме,
златился пшеницей волос,
ваятелем вогнанный в стремя,
воитель – этруск или росс.

Стоцветной майолики лавка
в овалах-кругах голубень
желтком оживляла. И плавко
плыла вдоль стекла светотень.

Но средь злато-синей дороги
праобраз – италик ли, рус –
двоился на диске,
двурогий
вонзая мне в память искус.

Эгейская ль мать минотавра
пять тысяч мгновений назад
метнула прельстительно в завтра –
сквозь мускус и зверя, и лавра –
раздвоенный нежностью взгляд?