Эта хрень-дребедень, пустяковый предмет из самшита,
минарета подобье, игольница «память Кавказа»…
Донце цацки пропало, и все, что вручную прошито,
все, что вышито крестиком, вышло в тираж по три раза.
Над самшитовой штучкой токарный резец постарался,
и кустарь-выжигальщик в морском, с кипарисом, пейзаже
на полвека курортным приветом под лаком остался,
ибо в дате обугленной – цифры, как прежде, на страже.

Знал бы прикуп, так жил бы в самшитовом городе Сочи
или в Хосте бамбуковой, веерно-пальмовой Гагре.
Но не нам с тобой, брат, усмехается код многоточий.
Мало алчи во взоре – кукуй на какой-нибудь Пахре
да на Лопании-Нетечи… Шапка ворюжья – призванье!
В харю харк ли, харчок – по-домашнему, походя, мельком…
О пропащий мой друже! Ты помнишь, мы знали заранье
про муку в том колхозе, где Хроносом кличется мельник.

Благо, жив подмастерье Эон, юноглазое время,
цел Эон, бесконечно готовый делиться на части! –
Меж вчерашним и завтрашним стык, вертикаль надо всеми,
кто не вплюснут в расхожее горизонтальное счастье…
Безделушка, из века-облома осколок самшита!
Некий случай склепал нас синхронно. И смутная дата –
вереница имён…
Убаюканы, в кокон зашиты,
всё смеются, как летний Эол, как Эон,
как когда-то…