Мало жёлтого, больше – кармина
в вечереющих крымских лесах.
Снова осень приходит с повинной,
с поволокой в неверных глазах.

Влажный сумрак – как ладан обедни.
Ни души на морском берегу,
словно в этом краю – я последний
да и сам уцелеть не смогу.

Холодна и просторна свобода,
и предсмертно чиста тишина.
Отпеванию царского рода
даже страсть помешать не должна.

Никого на земле не осталось –
ни властителя, ни дурачка.
И большая, как время, усталость
проникает в глубины зрачка.

А широкая тёмная птица,
опускаясь кругами с небес,
на безмолвную гору садится,
на потухший карминовый лес.