Стоишь на высоченном белом бреге, под сердцем – сына блудного сума. А голос Отчий – Аввакум и Брейгель, безмерная сугробная зима…
В размахе исполинской плоти снежной, в холмистой яви, сбывшейся с тобой, виновен он, – вселенский и мятежный, – неутомимый Бог-мастеровой.
Он чувственно напряг тугие ноздри на запах снега, льда, нагих дерев, он смёл секунд беспомощные козни, широколобый крутогрудый лев…
И всё укрыл седой покой столетий, раздумью, вере и труду сродни, и рыбаки, в тепле упрятав сети, растят в душе невиданные дни.
Как видно даль стоящему на бреге, как звонок тёс надволжского кремля! Как вечно имя – Аввакум и Брейгель! – от неба и до неба вся земля…
|