Какой живой одушевлённый скрип у деревянных лестниц в Безансоне! Витражный блик к щеке моей прилип и замер я на простодушном фоне – ступеней шатких, буковых перил, балясин под прозрачным слоем лака... Я мифы чту, что издавна любил, от самого рожденья. Как собака, и гончим чую, и борзым чутьём, что плоть слабеет, но крепчают тени, что по душе мне этот старый дом, в котором есть из дерева ступени, где обитает стойкий резонанс с простёртым за цветным стеклом пейзажем, где в две ночёвки – по пути в Прованс – вместил я чувство верности со стажем...
Какой старинно-чуткий камертон у музыки видавших виды лестниц! И, если вспомню я мажорный стон ритмический в альковах у прелестниц, то умолчу о классике Гюго, что настигал во всех углах прислугу, хотя подобной прыти – ого-го! – грешно не пожелать себе и другу... Те клавесины лестниц и перил звучали столь доподлинно знакомо, что показалось мне – я с детства жил в шкатулке светло-букового дома. И сжав в руке орешину-уду да прихватив водицы и закуски, я шёл к жёлто-зелёной речке Ду, чтоб изловить уклейку по-французски...
|