Сглазили мои глаза, выжили меня из жизни. Три валета, два туза усмехнутся мне на тризне. Друг на полчаса придёт помянуть упрямца Божья... – Проворчит ли кислый рот, что на дело был не гож я? Что безделицею рифм был я хвор неизлечимо и возвысил звука миф самозванно и бесчинно? Но биограф будет тих, ибо вслух не молвишь внятно
всех имён существ живых с тех бумаг, где кофе пятна. Он-то знает, брат чернил, что совсем не блёстки буквиц – тёплых птиц я находил на камнях промёрзших улиц, что с любовью в дом вносил с холода бездомных тварей что щебечет, полон сил, мой посмертный бестиарий... Не чернила – кровь жива метит каждый лист архива. Вот и все мои права. Славься, праздник Покрова, здравствуй, усмиренья диво!
|