Когда бы голос мне, чтоб тоном выше спеть арию невольного паденья когорты, лишь себя и победившей, сквозящей на ветру дырявой тенью! Чтоб спеть псалом осеннего суглинка, обломанных подсолнуховых палок… Над письменным столом висит картинка: пейзаж родимый – и любим, и жалок.
Простор запойный вынимает душу и пьёт ее и закуси не хочет. На мокрую, в колючих ветках, грушу садится ворон, кряхчет и клокочет. Сорвись картинка наземь, рамка тресни – семь месяцев пейзаж заляпан грязью пребудет. За раздорами – болезни… Одно и лечит – ветровые песни: «Не вейся надо мною, чёрный князю!»
|