Того ж, кто боли боль, исполняясь песни песней,
доверясь книге книг, в слога запеленал,
того в убитый лоб я целовал: «Воскресни!
Зане велик твой вдох, а выдох мира мал...»
Того, кто травостой всерусского погоста,
весь клевер и осот, сметал в один омёт,
того спросил бы я, до основанья просто:
«Когда-то же придёт? Неужто не придёт?»

В сих топях на крови, в беспутице бескрайней,
коль и не сгинет град, не опустясь на дно, –
лишь оттого, что в нём был смертник, равный тайне,
кому весь котлован собой закрыть дано...
Я знаю, что Господь не ради гиблых стонов,
не ради казней всех простит срамную Русь,
но ради трёх святых... Из них Андрей Платонов
суть первый. 
Вслед за ним – считать я не берусь.