Готическая цепь следов вороньих на чёрно-белом мартовском снегу. Молюсь о малых. Ибо знаю: бронь их – лишь то, что сам в себе я сберегу.
Молюсь о сирых. О себе, кургузом, чужом средь ловкачей и прощелыг. Мазутным грузом мят железный кузов, но над баранкой – Мирликийский лик.
Нет, ангелы-хранители не шибко вьют хороводы над моим плечом. Жизнь – женственна и, стало быть, – ошибка. Ещё с утра припомнишь, что почём
в её вчерашнем вздорном расписанье. Но позабудь про клятву-поцелуй. Грущу о новобранцах: в новом знанье – всё тот же вкус едкозаветных струй.
Готическая цепь царапин вражьих. Март на Руси – костлявая зима. В разломах скособоченных овражных под жёстким настом мается чума
весенних случек. Тот, кого отпели по холодам, скорей всего, блажен. Молюсь о вешнем обречённом теле того, кто взят в черёмуховый плен…
|