Бодрящей радугой плодов от огородов
и вольнодумьем от черешневых садов
я награждён, как будто чёрту душу продал.
Но я не продал! И тем слаще мой улов.

Не восклицай же, что ни линии, ни цвета
не оживить. Ведь я насквозь всё лето жил.
И если лепет мой – не звонкая монета,
то ты, дружок, – и заусенец, и зоил!

Ты саламандра, милый мой, иль игуана,
весь из морщин, как будто спущенный чулок.
Тебе с народником Балдой тягаться рано,
кем из бесовства сублимирован оброк.

Вот так же скаред-эконом, служитель культа,
с натурой почвенной, с Иваном-дураком –
свистящим блюз для стратегического пульта –
увы, лишь в смысле лобовом и был знаком.