О.К.

А что до дней, где рдеет абрикос,
я вновь окликну Тарханкута лето. –
Давным-давно я слал тебе приветы
туда, где льдиной правил эскимос.
И ты мне письма длинные писал,
покуда с полуострова, с Чукотки
назад не прилетел к Тавриде-тётке,
в свой прежний тарханкутский ареал.

Мы встретились. Я вижу, как сейчас,
твоё авто системы «Запорожец» –
красней, чем «Манифест». И отсвет кожиц
оранжевых плодов не в бровь, а в глаз
влетал сквозь ночь. Я мерил шагом сад
в надежде звук поймать, а то и строчку,
поскольку день я сам, жена и дочка
изничтожали на курортный лад.

За веткой рифмы прятались. Но там,
во тьме, в прохладе так легко дышалось!
Примято-нежный плод, награду-малость
бросала Ак-Мечеть к моим ногам.
И день за днём твой пыльный городок,
райцентр цикад, акаций, Тарханкута,
вдыхал цикорий и полынь-цикуту,
наперчивая воздуха глоток.

Доныне ноздреватый ракушняк,
желтея над зелёною водою,
рифмуется с былою-молодою
эпистолярной дружбой, скажем так...
А ярко-красный жук из-под колёс
пылит. И метит пеплом расставаний –
ресницы занавесок в окнах зданий,
двор с кошкой на продавленном диване
и кряжистый, в колючках, абрикос...