Я один. Звать меня Кузнецов.
Остальные – обман и подделка…
                        (Юрий Кузнецов)

Ты пил из черепа отца,
а, может быть, и нет.
В пятне размытого лица
смешались тьма и свет,

черты волхва и Пугача,
поэта и мента.
И плакала из-за плеча
святая простота.

Был переполнен дымный зал
толпой писак густой.
И ты мне книгу подписал
с внезапной теплотой:

«На память добрую, Сергей,
на острый слух и взгляд…»
Спи, грешный ангел, Асмодей,
там, где никто не свят.

Меж Троекуровских могил
бесстыдно бродит смерть.
Не оттого ль ты вусмерть пил,
что слышал неба твердь?

И средь кладбищенских холмов
упырь скликает рать,
чтоб вновь из отчих черепов
кровавый хмель лакать.

Пробьётся ли сквозь пьяный бред,
сквозь вурдалачий мрак
твой звук, – вопрос и неответ, –
не лицемерья пируэт,
кромешной правды знак?