Здесь, где Пушкин цыганкой Земфирой 
весь июль напролёт был пленён, 
я настроюсь февральскою лирой 
на мажорный отзывчивый звон. 
Кишинёвский базар многоцветный 
закружится в барыжном раю. 
И на ноте ответной, приветной 
«мультимеск»* я ему пропою. 

Брызжут солнца зеркальные зайцы 
над усталыми псами зимы. 
Молдаванки над брынзой, кавказцы 
над нежнейшею бронзой хурмы 
нависают – в предчувствии лея, 
в предвкушении мартовских ид. 
И, котятами почек белея, 
ветка вербы надеждой дарит. 

Здесь, на торжище щедром и ярком, 
закипевшем между явью и сном, 
я взбодрюсь бессарабским подарком, 
отоварюсь лиловым вином. 
Лейтесь, вечноживые чернила, 
вдохновенные зелья лозы! 
Где б, Сверчок, нас судьба ни носила, 
а везде виноградаря сила 
кровь вливала в чернильницы, в жилы, 
в буки-веди, в глаголи, в азы! 

---------------------- 
*мультимеск – спасибо (молдавск.)