То ль Атлантикой веет ноябрь, то ль смягченьем закона. 
Синим блеском расколот гренландского льда рафинад. 
И огромный осколок плывёт, дабы вечностью стона 
длился отзвук сопрано Селин на «Титаника» ад. 
Судный айсберг плывёт, сублимация Божьего гнева. 
Выше гор ледяных наросли терриконы грехов. 
Машет матушка розовой шляпкой вослед, королева. 
И арктический ветер вгрызается в плоть потрохов. 
Моби Дик, броневой кашалот, светит белою кожей. 
Криком молится смертник Ахав, китобой, мореход. 

Километры студёных глубин на безверье похожи. 
И в беспамятстве ищет себя человеческий род. 
В чёрный город глядишь ты. Сей полис новейшего века, 
многопалубный лайнер в сиянии тысячи глаз, 
носит имя Содом. Не для Бога он и человека, 
не для нас, наделённых живою душой, не для нас. 
Снова, снова ковчег обречён, ибо злом перегружен. 
Атлантической влагою полнится ночь ноября. 
Перед чёрным окном, позабыв про остывший свой ужин, 
«Отче наш – повторяешь ты вновь – я давно безоружен. 
Но идущий за мной – ведь не зря же прекрасен? Не зря...»