За окном – ноябрь и морось. Снег срывается и тает. Сизари на свежей жиже клинописный росчерк свой оставляют... Если пара-тройка душ тебя читает, надо думать, сочинитель, ты – по-прежнему живой. Надо знать, что будет утро. Не спеши, мой брат по вере, ставить крестик, ножки хером, отпечатки зябких лап на странице теплокровной. Затаились в спячке звери – зимний обморок рептилий, кома ящериц и жаб. Но твоё-то бьётся сердце – вот и в мёртвую погоду звук держи над амнезией землероек и кротов! Ни любезен, ни полезен сроду не был ты народу, нет «exegi monumentum» в предрассудках городов... Но любовь – да будет длиться! Длись открытостью гортани, отдавая граду-миру незаёмные слова! Круглолобый, как читатель, сизый голубь, весь в тумане,сел к тебе на подоконник. И душа – жива, права.
|