О странствиях, о пылкой ли охоте 
опять душа тревожится и кличет? 
Иль о любовном нечете и чёте, 
который всякий раз – начёт и вычет? 
И снова плоть – в крови-колоратуре, 
в височном пульсе, в золотистых икрах 
звенит, гудит о честной пуле-дуре, 
о полных риска искромётных играх. 
Всё крепнет мысль, что с упряжью-уздою 
тебе не сжиться до исхода века. 

Под средиземноморскою звездою 
ты вновь встречаешь царственного грека – 
и парус Одиссея полон зова. 
Хрустит пергамент, молод, словно зависть. 
И в море вновь свежак несёт полову, 
в зернистом слове оживляя завязь. 
Вот так бы просыпаться – век в дороге, 
мешая с ветром солнечную просинь, 
где мчатся над волной единороги, 
где ясно помнят эллинские боги – 
душа-Психея вечной тяги просит!