Водчонку ласкал, «Изабеллу», а также «Мерло». 
Как много, однако, сомнительных ингредиентов 
на скорбную карму, на кроткую печень легло... 
С другой стороны, много вспомнишь ли в жизни моментов? 
Бог Нахтигаль редко влетает в удушливый быт, 
в холерный барак коммунального правопорядка. 
А, если влетит, сам по-русски себя материт 
с немецким акцентом и плачет солдатской украдкой. 

Где Гансу – капут, там Ивану – щелчок не всерьёз, 
там дверью театра абсурда примят Ионеско. 
Нет смертнее здешней тоски, нет фатальнее слёз. –
Вот, чёрная с серым, с размахом до полюса, фреска! 
Воруют и грабят. Всевластвует сброд торгашей, 
банкиров-вампиров и киллеров с нищих околиц. 
И, что за фату Марь Иванне, невесте, не сшей, 
стреляйся на свадьбе, жених, Иоанн-доброволец...