Солнце ярче, вороны черней,
в день мороза, в час пинка под рёбра.
Жизнь идёт, и ходит слух о ней,
что она порой бывает доброй.

В пять часов густеет синева,
стужа шутит с Божьими бомжами –
хлещет за невнятные слова
мёрзлыми тверёзыми вожжами.

За сугроб не спрячешься – доймёт
то ментом, то чернопёрой шоблой.
Но пока, приятель, – недолёт,
сдвинемся к столу на кухне тёплой.

За окном бугрится Вавилон
снеговых русскоязычных башен.
Лёгок двух стаканов перезвон
и для суммы технологий важен.

Хлеб хорош и херес крепко-сух.
Дебет жизни подбивают черти.
Но о ней упорно ходит слух,
что она – не злее доброй смерти.