И воробей купается в пыли,
крылом в июльской плещется полове,
имущества узлы, добра кули
растрынькивая в воробьином слове.
Как вписан в хокку звонкий «чик-чирик!»
Как безупречен росчерк Хокусая
в пичужке той, от коей не на миг
и не пытаюсь отвести глаза я!

Не оброню улыбки. Не хочу
небесней пенья, щебета земнее,
чем те, что Божьей птице по плечу,
чем Четьи, воробьиные, Минеи.
О, только б не сболтнуть: «Лови, лови!»
Спугнёшь его – себя же не увидишь…
Просторен день – шатёр ничьей любви,
храм на зелёно-золотой крови,
в настое зноя растворённый Китеж.