Жисть-жестянка, пьянь-гулянка,
смерть-запоя лихоманка!
Сколько в ней друзей моих
окочурилось, свихнулось,
ссучив в узел зла сутулость,
испохабив хлеб и стих!..
Златоглавый, распригожий,
сапогом кабацким в рожу
али штофом по башке
кралю всласть любил рязанец.
И вещдоком чёрный танец
до конца таскал в мешке...

Спился Толя Передреев –
рюмки зимних синь-деревьев
отзвенели над бугром.
И вспорхнул снегирь-Никола,
пьяный сторож сельской школы,
Фет с колодезным ведром...
Что ж и ты, ходок, сиделец,
па и ля-фа-фа умелец,
не в тональности поёшь?
Что ж ты – старый шатко-жёлтый
зуб – игриво, как Траволта, –
о пропащий точишь грош?..