И пагубным огнём, зрачком Ахматовой, 
доподлинно был порчен Модильяни – 
вослед нирване, в безнадёге патовой 
теряя нитку пульса, в пьянь-тумане. 
Аз, веди-вуду, колдовские пассии, 
проказы сглаза и угрозы паса... 
«С пробитой грудью ляжешь!» – сквозь фантазии 
супружеского диспута-атаса 

прорвётся предсказанье. – И сбывается 
напутствие, навскидку, мимолётно 
озвученное. Смысл и кровь сгущаются, 
и пазлы к пазлам прилипают плотно... 
А всё ж – Фонтан, Одесса, Евпатория. 
Ещё не Киев даже с Гумилёвым. 
Песок и море детства. Предыстория 
сгущений. И безмерна мира глория – 
со львиным зевом и бычковым клёвом!