Аз ведал будни. Но, похоже, звуки рождались не из вязкости труда и даже не из ловкости науки – но из вопроса к вечности: «Когда?..» Из догмы смерти, – вопреки всем связкам кривых времён, прямых координат, – Дух прорастал. И звук внимал подсказкам, вплетаясь в бесконечный смыслоряд…
Когда б я к Иисусу Назарею апостольские души мог созвать, в которых дорогая мне идея пульсирует, живя их суть и стать, я Джотто бы позвал. И Питер Бройгель на тайную бы вечерю пришёл, назвавшись так, как отчей птицей-фогель во Фландрии он вписан в протокол.
И Моцарт вместе с пахарем Винцентом внесли б одну охапку на двоих подсолнухов. И Осип, – сто процентов! – пропел бы вслух щеглиной стаи стих. И бездной глаз, беззвучием иконным о жизни бы мне молча всё сказал до донышка родной, Андрей Платонов – о коде первородном и исконном: «Аз ведал ад… Но Бог – не умирал!»
