Там уголь створок с перламутром
и хереса дубовый яд,
от чьих щедрот назавтра утром
глазные яблоки болят.
Костёр в пяти шагах от моря,
на трёх камнях железный лист. 
И априори в соль-мажоре –
печёных мидий пар и свист.
Там грани варвара-стакана,
что с трубкой мира, вкруг огня

вращается легко, не пьяно,
о зубы бодрые звеня.
А нежность пассии поспешной 
и откровения Москвы –
терпки, безбашенны, безгрешны,
как запах сброшенной листвы...
Руины пира перламутром,
изнанкой раковин блестят.
И побирушка-чайка утром
всеядным клювом хитромудрым
клюёт примятый виноград...